Книги по философии, опубликованные на русском языке в 1958-2005 гг. Всероссийская. Завадская Е. В. Восток на Западе. М.: Наука, 1970. 127 с. В сфере ее интересов искусствознание, проблемы контактов Востока и Запада, анализ важнейших средневековых письменных памятников по. Глава П. Проблема "Запад-Восток" в марксистской эстетике и науках об искусстве.77. Книга I. Процесс производства капитала. Завадская Е.В., Пятигорский А.М. Отзвуки культуры Востока в произведениях Дж.Сэлинджера. Книга посвящена актуальной теме - взаимовлиянию восточной и западной культур. Автор анализирует пути воздействия одной из.
"Живопись гохуа в новом Китае. (О традиции и новаторстве)." (1961) "Слово о живописи из Сада с горчичное зерно." (1969) "Восток на Западе." (1970). Книги по философии, опубликованные на русском языке в 1958-2005 гг. Всероссийская.. Завадская Е.В. Восток на Западе. М.: Наука, 1970. 127 с. Завадская, Евгения Владимировна. Материал из Википедии — свободной энциклопедии. Книги. Современное прикладное искусство Китая. Восток на Западе..
Памяти Е. В. Завадской (Артём Киракосов) / Проза. Zavadskaia. 1/zavadskaia. Памяти Евгении Владимировны Завадской. ХРАМ СВЯТЫХ БЕССРЕБРЕНИКОВКОСМЫ И ДАМИАНА В ШУБИНЕМЕМОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС ПРОТОИЕРЕЯ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ (посёлок Семхоз)к годовщине смерти и в день рождения. ЕВГЕНИИ ВЛАДИМИРОВНЫЗАВАДСКОЙдруга и духовной дочери отца Александра Меня, востоковеда, культуролога, блестящего лектора и глубокого знатока искусства, доктора философских наук, профессора.
В экспозиции представлены: репродуцированные материалы Ее книг, воспоминания об отце Александре Мене, послания, воспоминания и посвящённая Ей живописная серия «Двенадцать ПРАЗДНИКОВ», писавшаяся специально к выставке в течение года. Автор выставки: Артём Киракосов. Дата: Mon, 1. 2 May 2. От кого: Kontsevich < …> Кому: kosma_church@pisem. Тема: Letter_to_Kirakosov. Artem. Киракосову А.
В. Артем! Посылаю вторично биобиблиографический очерк о Е. В. Завадской из книги С.
Д. Милибанд (1. 99. Текст помещаю ниже. Кроме того, как я тебе уже сказал, следует позвонить от моего имени поближе к дате член- корр. РАН Борису Львовичу Рифтину, крупнейшему китаисту, который общался с Евгенией Владимировной Завадской на Тайване в 1. Её там на работу в Институт культуры, где Она года полтора преподавала русскую литературу, а потом занялась переводом буддийских сутр, стихов И. Бродского на кит. С тех пор, как Она поселилась в женском монастыре недалеко от Тайбэя, а он переехал в другой город, общение прекратилось.
Рифтин сказал мне, что Её желанием было умереть на Тайване. Дом. тел. Б. Л. Рифтина < …>.
Пригласи его, это интересный человек. Как сообщил мне Рифтин, единственный человек по имени Саша с грузинской фамилией (не помнит), который сейчас работает на Тайване, общался с Ней, когда Она жила в монастыре. В принципе, если очень нужно, можно будет связаться с ним по электронной почте. Кроме того, Евгения Владимировна Завадская дружила до отъезда с известным литературоведом- китаистом, доктором наук Владиславом Федоровичем Сорокиным (его дом.
Позвони ему тоже от моего имени. В настоящее время я жутко занят, а для хороших слов о хорошем человеке нужны настрой и душевный покой. Желаю успехов. Будь здоров! Л. Р. Концевич_____________________________ЗАВАДСКАЯ (Виноградова) Евгения Владимировна (2. Москве в семье служащего. В 1. 95. 3 окончила ист.
МГУ. Канд. искусствоведения (1. Живопись гохуа в новом Китае: (О традиции и новаторстве)». Доктор филос. наук (1. Профессор (1. 0. 1. Научный сотрудник Музея вост. Ин- та философии (1.
Ин- та востоковедения (с 1. АН СССР. Издано около 2. Участник конф. молодых синологов (Кембридж, 1.
Междунар. конф.: «Теоретич. Традиции и новаторство» (София, 1.
Междунар. эстетич. Конгр. (Монреаль, 1. Всесоюзн. конф. по проблемам средневеков. Ереван, 1. 98. 7).
Основные работы. Выдающийся памятник кит. Росписи пещерн. храмов Дуньхуана) // Вестн. Истории мировой культуры. С. 1. 35- 1. 45. Соврем. Прикладн. искусство Китая / АН СССР.
Ин- т востоковедения. М.: ИВЛ, 1. 95. 9. Соврем, пейзажи, живопись гохуа // Вестн.
С. 9. 4- 1. 03. Изображение и слово: (Стихи и живописи — особый жанр кит. Жанры и стили литератур Китая и Кореи. М., 1. 96. 9. С. 9.
Пер. С. 2. 5- 3. 44; Коммент. С. 5- 2. 4, 3. 45- 5. Слово о живописи из сада с горчичное зерно / АН СССР. Ин- т востоковедения. М.: ГРВЛ, 1. 96. 9.
Альберт Швейцер о вост. Альберт Швейцер — велик. XX века. М., 1. 97. С. 1. 90- 1. 97. Восток на Западе / АН СССР. Ин- т востоковедения. М.: ГРВЛ, 1. 97. 0. Традиции философии Лао- цзы и Чжуан- цзы в кит.
Роль традиции в истории и культуре Китая. М., 1. 97. 2. С. Морфология кит. живописи // Китай: Общество и государство. М., 1. 97. 3. С. 3.
В. П. Васильев — родоначальник буддологии в России // История и культура Китая: Сб. В. П. Васильева. М., 1. С. 1. 04- 1. 09. Тень как философско- эстетич.
Теоретич. проблемы изучения литератур Дальн. Востока. М., 1. 97. С. 4. 7- 5. 9. Эстетич. Китая. М.: Искусство. Защищена как докт. Соотношение традицион. Анализ взглядов некоторых современных ученых Запада) // Китай: Традиции и современность.
М., 1. 97. 6. С. 3. Культура Востока в соврем, зап.
М.: ГРВЛ,1. 97. 7. Беседы о живописи» Ши- тао / АН СССР.
Ин- т востоковедения. М.: ГРВЛ, 1. 97. 8. Ци Бай- ши. М.: Искусство. Даосск. поэтика странствий // Дао и даосизм в Китае. М., 1. 98. 2. С.
Миссия слова в «Лунь юе» // Конфуцианство в Китае. М., 1. 98. 2. С. Мудрое вдохновение Ми Фу: 1. АН СССР. Ин- т востоковедения.
М.: ГРВЛ, 1. 98. 3. Человек — мера всех вещей в живописи хуаняо (цветы и птицы) Ци Байши // Проблема человека в традицион. М., 1. 98. 3. С. Японск. искусство книги (VII–XIX вв.). М.: Книга, 1. 98. История книжн. искусства. Монографич. очерки).(Из книги С.
Д. МИЛИБАНД. «Биобиблиографический словарь отечественных востоковедов с 1. Изд. 2, переработ. М.: Наука, 1. 99. Кн. 1. А–Л. С. 4. Письмо, присланное по электронной почте. ЕВГЕНИЯ ВЛАДИМИРОВНА ЗАВАДСКАЯПобедительныйсвет убиенного.
До гибели о. Александра в нашей стране, разрушившей почти все символы- образы божественного, оставался один из немногих — дорога к храму. О. Александр являл собой олицетворение пути к Богу, поиска истины, направлял тех, кто еще ее не обрел, по этой дороге к храму. После трагического конца о. Александра по пути в церковь Россия утратила и этот светлый образ. Отныне каждый раз при произнесении этого образа- символа, дававшего ранее надежду обрести подлинное, видится топор и окровавленный священник. Вспоминается заключительная сцена из фильма «Покаяние», в которой пожилая женщина спрашивает, ведет ли эта улица к храму. Меня тогда очень насторожила прямой лживостью эта сцена — словно в предчувствии того, что произойдет на дороге к Храму через несколько лет.
Во- первых, старые люди не могут не знать, что все улицы старых городов стекаются к храму, во- вторых, старуху играла актриса, весьма процветавшая при Сталине. И для меня эта маленькая сцена спроецировалась на весь фильм, на духовное состояние нынешнего общества в целом. И я не поверила в такое Покаяние. Чудовищный знак того, что мы — вне покаяния и не преображены внутренне — убийство о. Александра на пути к Храму. И еще одно суждение, мысль, чувство, которые преследуют меня после его мученической смерти: для многих, я знаю, такой конец о. Александра — естественное завершение избранного им крестного пути, еще один очевидный аргумент его избранности и святости.
Для меня все происшедшее — леденящий ужас, помрачение света, одоление злыми силами добрых начал. Думается, что такой конец о. Александра не может и не должен служить аргументом подлинности его жизни и личности в целом.
Мне кажется, что вообще Россия излишне увлечена «мученическим» аргументом причастности к истине. Поэтому хочется рассказать об о. Александре, о Саше, милом дорогом Саше то, что являло в нем, на мой взгляд, столп и утверждение истины.
Саша появился в моем доме в середине 6. В зимний воскресный вечер его привел после совместной лыжной прогулки мой друг Г. С. Померанц. Саша был раскрасневшийся от мороза, бодрый, в вязаном, ручной работы, с оленями на груди, большом уютном свитере, с удовольствием пил горячий чай и был удивительно прост и естественен. Я все твержу, вспоминая тот далекий зимний вечер, блоковскую строчку: «Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне..» — именно таким светлым и бодрым вошел в круг моих друзей о. Александр. Много раз я бывала в Пушкино, на службе — и каждый раз меня поражало, что о.
Александр всегда исполняет все на самом высоком эмоциональном и духовном подъеме. В церкви я оказывалась и в будние дни, когда прихожан было совсем немного, только местные старушки, но о. Александр неизменно совершал церковную службу во всей ее полноте.
Восхищала красота, абсолютная законченность его ритуальных жестов, значительность и гармоничность произнесения молитвенного текста. Много раз я видела, и как он творил обряд отпевания: именно о. Александр провожал многих представителей московской интеллигенции, уходящих в последний путь. Несколько лет подряд я бывала у о.
Александра в церкви в середине апреля — в день памяти скоропостижно скончавшейся (от саркомы в 1. Е. А. Некрасовой. Я видела, как о. Александр, крестный отец Маши, и родителям, и бабушке давал силы жить, то есть понять и принять смерть любимого человека. Он мало говорил, всем своим существом разделял горе, но, побывав с о. Александром вместе на панихиде, за трапезой, мы чувствовали, что потихоньку нестерпимая боль начинала отступать, жизнь обретала смысл. Сама имея детей, потом внуков, старую больную мать и много работая, я встречалась с о.
Александром не очень часто, увы, чаще на похоронах. Но дружескую связь с ним чувствовала постоянно: то кто- нибудь приносил свою работу по рекомендации Саши, то кто- то из знакомых звонил и передавал от него привет и добрые слова.. Так, он очень поддерживал (но, увы, издание еще не состоялось) перевод книги А. Швейцера «Мистицизм Апостола Павла». Как передавал переводчик, о. Александр сказал: «Обратитесь к Жене Завадской, скажите что я рекомендую вашу работу, она сделает все, что от нее зависит». Такая уверенность в друге — и счастье, и честь.
Могу сказать, что и мне приходилось не раз почти в тех же словах говорить об о. Александре: «Иди к Саше, скажи, от меня, он непременно поможет». Всякий, кто был рядом с о. Александром, был для меня «свой» человек, достойный доверия и открытого общения с ним.
А времена те были брежневские, и все мы диссидентствовали, так что знаки «свой» или «чужой» были очень существенны. О. Александр подарил мне двух замечательных друзей — Женю Рашковского и Женю Барабанова — вместе мы составляли троицу Евгениев: дружба наша проверена, что называется, в пограничных ситуациях обысков и гонений. Особую область моей дружбы с о. Александром составляли наши научные занятия. Включение о. Александром православия в контекст мировой религиозно- философской культуры заставило его при написании книг углубленно заняться и Востоком.
И вот что меня поражало и радовало в этой его работе: он никогда не выспрашивал (как, увы, делают многие) поверхностные сведения, о.